Любить и умереть только в Андорре - Страница 11

— Кто европеец? — тут же уточнил я. — Америка, насколько мне известно, совсем не Европа. Израиль тем более. А я вообще родился на севере Казахстана, и это скорее Азия. Только наш друг Поль может считаться французом.

— Нет, — возразила Офра, — он тоже не может считаться полностью европейцем. Он родился в Новой Каледонии.

Правильно говорят, что самый лучший банк информационных данных у МОССАДа. Иметь своих людей практически в каждой стране и не иметь такой информации — это просто невозможно. Даже Поль, по-моему, смутился. Он посмотрел на Офру. Очень внимательно посмотрел.

— У вас хорошо поставлена информация, — сказал он с недовольным видом. У меня мурашки по телу побежали. Но Офра не испугалась.

— Нет, это не по линии разведки. У меня дома есть ваша книга по островам Новой Каледонии. Вы ведь ботаник по своей первой, основной, профессии. И даже выпустили двадцать лет назад книгу.

Поль даже остановился.

— Моя дорогая мисс Мандель, — очень официально сказал он, — кажется, вы первый человек в моей жизни, которого я серьезно недооценил. Разрешите поблагодарить вас за столь большой интерес к моей скромной персоне.

— Мы не закончили, — недовольно заметил Анчелли, — нам все-таки нужно постараться внимательнее следить за этими азиатами.

— Что вы предлагаете конкретно? — спросил Поль.

— Мы должны постараться определить, кто из них убийца, — понял я, — но каким образом мы это сделаем? И почему только они? Мистер Анчелли, мне не нравятся ваши подозрения.

— А мне не нравится, что вы врете, — сразу парировал Анчелли, — все находящиеся здесь прекрасно знают, что вы родились в Ленинграде, и не нужно нам рассказывать вашу фальшивую биографию.

— Браво, — тут же сказал я, — ваша разведка работает просто великолепно.

— Перестаньте спорить, — предложила Офра, — нам нужно все-таки что-то делать. Я не боюсь, но мне не нравится, как убили Эльзу. Здесь что-то не так. Ее не могли так просто задушить подушкой. Она была вполне подготовленным агентом. И, кроме всего прочего, не стала бы открывать дверь номера кому попало. Здесь какое-то несовпадение, убийца допустил какой-то просчет. Нам нужно думать.

Мы, трое мужчин, молчали. Что говорить в таких случаях, я не знаю.

— Идите домой, — предложил я, — а то наши азиатские друзья действительно решат, что мы решили просто сговориться за их спиной.

Мы зашагали к отелю. Уже было темно, и возле домов начали зажигаться огни. Мы спускались вниз медленно, подходя к отелю «Рок Бланк», где остановились наши коллеги.

— Зайду выпью воды, — сказал Анчелли, — вы идете со мной, мистер Лежинский? Мы ведь теперь повязаны одной веревочкой.

— Нет, — ответил я, — мне не хочется пить, я столько выпил во время ужина.

— А я, пожалуй, пойду вместе с мистером Анчелли, — вызвался Поль, — меня тоже мучает жажда.

— В последний раз она, видимо, сильно мучила мистера Мортимера, — сказала вдруг Офра.

— Что вы хотите сказать? — сразу повернулся к ней Анчелли.

— Будьте осторожны, господа, — посоветовала молодая женщина, — сразу возвращайтесь. Мы подождем вас вон на той скамейке.

— Договорились, — Анчелли и Поль зашагали к отелю, а мы с мисс Мандель прошли к стоявшим перед отелем красивым скамейкам и сели на одну из них.

— Прекрасный воздух, — сказала мисс Мандель, глядя на небо. — Сегодня такая чудная погода.

— Мне вообще нравится Андорра. Если бы не эти убийства, здесь можно было бы любить женщин и отдыхать, — не без намека сказал я.

Она повернулась ко мне.

— А ты умеешь любить? — вдруг тихо спросила Офра.

— Ты имеешь в виду нечто конкретное? — Будь проклят этот случай в Дели, сразу понял я, но нужно было делать вид, что ничего не понимаешь, хотя мне это плохо удавалось.

— Ты был пять лет назад в Индии? — спросила она.

Конечно, она должна была слышать об этом случае. Я даже поморщился: наша жизнь словно у голливудских звезд, все под юпитерами враждующих разведок.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — вынужден был сказать я, — но тогда ничего не было. Просто эта женщина оказалась не совсем женщиной. И поэтому я сбежал. Но все видели, как я к ней захожу и как я оттуда убегаю через пять минут. Поэтому пошли разные слухи и разговоры.

— Ты хочешь сказать, что Франсуаза не женщина… — изумилась Офра. — Это самая обаятельная женщина, которую я видела в своей жизни.

— Пока она не разденется, — быстро сказал я, — ее лучше видеть только на расстоянии. Никакой Франсуазы просто не существует. Это был настоящий мужчина, просто с хорошо развитыми чертами женщины. Представляешь, как я убегал.

Офра смеялась беззвучно.

— Это правда или ты все придумал сейчас?

— Ты сможешь в этом убедиться сегодня ночью, — прошептал я, наклоняясь к ее чудно пахнущим волосам.

В этот момент у меня из кармана что-то упало, и я наклонился вниз. И почти сразу что-то с характерным стуком ударилось о спинку скамьи, где я только что сидел. Реакция у меня более чем мгновенная. Через полсекунды я уже лежал на земле, успев швырнуть туда и Офру.

— Ты испачкал мне брюки, — с негодованием заявила женщина, — ты сумасшедший, Рудольф, я не говорила, что нужно заниматься этим прямо здесь, на траве, перед отелем.

— Посмотри, — показал я ей на спинку скамейки.

Пуля, пробив спинку скамьи, упала с другой стороны. Я достал пистолет. Офра поднялась с земли, озираясь.

— Кто это мог быть?

— Не знаю, но, кажется, наш убийца впервые промахнулся. Нужно узнать, кто это мог быть. Стреляли с третьего этажа, — показал я ей на окно, — во всяком случае, теперь мы знаем точно двоих агентов, которые не были убийцами. Это ты и я. Вон, кажется, бежит и третий.